Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть толь - Страница 6

К оглавлению

6

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Мои слова о внешнем виде Антона были констатацией не совсем очевидного факта. Выглядел он, на обычный взгляд, нормально, по стандартным меркам. На фотографиях, сделанных тогда и сейчас, он бы вряд ли чем-то отличался. А наяву… Складывалось впечатление, будто некая несущая конструкция в нем надломилась, в силу чего бравый форзейль утратил возможность поддерживать себя в должной форме. Или — та система, которая обеспечивала неизменность его облика, начала давать сбои. Что вполне вероятно — особенно с учетом изменившихся обстоятельств его жизни.

Вроде как актер, давно выведенный из основного состава, внезапно приглашен сыграть одну из своих прежних ролей, в которых он блистал перед публикой.

Текст-то он помнит, и кураж сохранился, а режиссер другой, извлеченный из запасника костюм не совсем подходит к фигуре, грим лег не совсем так, как прежде…

Да, в конце концов, все мы стареем в том или другом смысле, только не всегда есть кому это заметить.

— С этого и начнем, если хочешь, — сказал форзейль, оторвал руку от стола и шагнул на мою сторону. Я машинально прикрыл глаза. В памяти зафиксировались его же слова, что подобные перемещения иногда могут соответствовать очень большому тротиловому эквиваленту. Впрочем, кажется, Антон тот раз имел в виду случаи перемещения материальной массы между темпорально не согласованными пространствами.

В данном случае — обошлось. Да и не стал бы он… Это уже у меня другие рефлексы начали работать.

Перейдя ко мне на веранду, Антон подвинул плетенный из ротанга стул, сел напротив. Тут же я почувствовал себя несколько неловко. Гость одет со всей возможной элегантностью, а я неумыт, небрит, в домашнем халате практически на голое тело, еще и босиком. С другой стороны, я его к себе не приглашал в такой час. Мог бы и в розовых шелковых подштанниках оказаться. Или с женой в постели…

— Вы, конечно, последнее время приутихли. Наигрались, перебаламутили еще несколько миров, где вас совсем не ждали, и, наконец, решили, будто теперь можете успокоиться и коротать остаток дней, разводя пчел или орхидеи, никак не нарушая внутренней логики внешнего мира…

Он, похоже, задумался над сорвавшейся с его губ фразой, оценивая ее на предмет семантической допустимости. Решил, что сойдет, и продолжил:

— А внешний мир тем не менее продолжает ей следовать. То, что меня посадили в тюрьму, которой я, на мой взгляд, совершенно не заслужил, является хорошим подтверждением этой мысли…

— Тебя? В тюрьму? — Я искренне удивился услышанному. В моем представлении, форзейль, ловко маневрировавший между реальностями, до недавнего времени вообще всемогущий, по сравнению с нами, короткоживущими землянами, из любого узилища мог освободиться легче, чем я — из нарисованного не искушенными в магии туземцами мелового круга.

— Что тебя так шокировало? Любая цивилизация имеет соразмерную ей и качеству своих подданных пенитенциарную систему. Из любой земной тюрьмы я, и ты тоже, освободились бы свободно. Из нашей — аусгешлоссен.

— Спорить трудно, — согласился я. — Иначе и вправду, куда ж вас, таких прытких, девать в случае чего?

— В моем клане понятие «наказание» отсутствует вообще. Каждый сам оценивает свои поступки. Никто другой сделать лучше этого не сможет, поскольку непременно будет в той или иной мере пристрастен.

— Оригинальная практика, — вежливо одобрил я. — Японическое влияние здесь чувствуется, самурайское, точнее. Монахи тоже сами на себя епитимью накладывают… — В то же время я соображал, не кликнуть ли домоправителя и распорядиться накрыть достойный дорогого гостя завтрак? Ирину заодно разбудить, и посидели бы, как встарь.

Потом решил, что пока не стоит. Пусть сначала выскажется.

— К сожалению, в тех кругах, где мне приходится делать карьеру, взгляды несколько иные…

— То есть в своих глазах ты невиновен, а высокий трибунал решил иначе?

— Типа того…

— И сколько дали? — В России подобная тема вызывает неизменный и живой интерес окружающих.

— Пожизненное без права переписки и апелляции… — Мне показалось, что произнес он это с некоторой иронией. Хотя — какие уж тут шуточки?

— Круто, — искренне я ему посочувствовал. — Ну, хоть не вышку. У вас там небось зоны поприличнее наших?

— Как сказать. Из ваших — шансов сбежать или освободиться больше.

— Но ведь сбежал, раз здесь присутствуешь. Из-под следствия или с этапа?

— Не сам. У нас сбежать невозможно, я же сказал. Шульгин выручил…

— Когда? — поразился я. — Мы с Сашкой надолго не расставались последний год, да и сказал бы он мне, если бы что-то такое случилось.

— Не этот, другой, из тридцать восьмого года. Который наркомом стал…

— Стоп, стоп… — Тут я заинтересовался по-настоящему, вызвал-таки дворецкого, отдал необходимые распоряжения, велел проводить гостя в малую гостиную, откуда открывался вид на горы и сад, не столь отвлекающий внимание, как морская даль. А сам пошел переодеться подобающим образом. И перенастроиться тоже. Возникло ощущение, что книжки писать придется по-прежнему в свободное от основной работы время. Не сказать чтобы эта перспектива меня расстроила. Есть поговорка: «Привыкла собака за возом бегать…»

Интересно, за Антоном не гонятся специально на то поставленные службы? Иначе станет совсем уже интересно. Те, которых послали за Иркой, были совсем непрофессиональны. Нынешние могут оказаться более серьезными противниками. Отчего бы и нет? Сражаться с одиночками куда интереснее, чем с законами истории. Но тут, пожалуй, до такого не дойдет. Упоминание о Шульгине-38 выводит на несколько другой уровень.

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

6